01.01.2015 в 20:59
Пишет кистепёрыш:Когда Анна Провидение спросила мой адрес, чтобы прислать открытку, я решил тоже прислать. А потом подумал, как это делать, понял, что не осилю, запаникавал и решил лучше написать поздравительный драббл. А потом понял, что у меня не придумывается идея, и вспомнил один свой старый пост и решил написать по нему. Разумеется, в драббл я не уложился.
Вот так из открытки получился вот этот текст, и он как бы новогодне-поздравительный, хотя на самом деле нет.
всю жизнь с презрением смотрел на подобные тексты и читал ради лулзов, а тут взял и написал. ЗАЧЕМ.
Пейринг: Анжольрас/Грантер
Жанр: флаффная АУшная лавстори
Боль: нещадный ООС, некоторые штампы и наверняка фактологические ошибки. небечено к тому же.
Суть: АУ, в котором влюбленность признана заболеванием
читать дальше
- Грантер последовал твоему совету, - говорит Жоли, глядя на Комбефера. Тот встревоженно хмурится.
- Все-таки академ?
Жоли кивает.
- Может, это и к лучшему, - встревает Курфейрак. - Зато он теперь не завалит экзамены, если перед ними случится... обострение.
Он заглядывает в лица Жоли и Комбеферу, но первый, кажется, все еще расстроен, а второй обдумывает тяжелую, неприятную мысль.
- Какая стадия? - нарушает Комбефер молчание.
- Он не сказал, - пожимает Жоли плечами. - Говорит, все плохо.
На лице Курфейрака сквозь напускную беззаботность проступает сострадание. Почему-то Анжольрас неразумно, несправедливо, неподавляемо раздражен этим.
- То, что случилось, - целиком и полностью его вина, - заявляет он. - Нет смысла обсуждать это; не сейчас, когда мы должны сосредоточиться на митинге.
Даже самому Анжольраса эти слова кажутся чересчур резкими. Он бросает короткий взгляд на Грантера, рассказывающего что-то Леглю, - как всегда, с бутылкой в руке. Анжольрас пытается вспомнить, когда в последний раз видел его трезвым. Он не может назвать Грантера другом, но когда ему ярко, красочно представляется, что тот делает со своей жизнью, - внутри холодеет.
Анжольрас хорошо знает это чувство. Оно возникает каждый раз, когда ему по-настоящему становится ясно, что чувствуют те, за чьи права он борется. Может, на этот раз оно немного сильнее, может, оно отразилось на его лице - но это не повод разглядывать его так тщательно, как делает это Жоли.
- А знаешь, Анжольрас, тебе тоже стоило бы проследить за здоровьем, - многозначительно говорит тот, когда молчание затягивается. Анжольрас пожимает плечами. Он доверяет суждениям своих друзей, но Жоли уже находил у него с десяток смертельных заболеваний, ни одно из которых не отразилось на его самочувствии. Почему в этот раз должно быть иначе?
*
После этого разговора Анжольрас начинает приглядываться к нему. Может, они и не друзья, но Грантер близок с Жоли и Боссюэ; может, он не принес ни капли пользы за все эти два года, но ни разу и не пропустил собрание. К тому же, Комбефер встревожен; это значит, что и тревога Анжольраса оправдана, верно?
Грантер по-прежнему приходит на каждое собрание; он по-прежнему равнодушен к тому, что действительно важно, и пускается в длинные, путанные монологи, и посмеивается над собутыльниками - и много, много пьет. Пару раз его приходится доводить до дома - к счастью, Грантер живет совсем рядом, и Баорель не пропускает ничего важного. Анжольрас не может вспомнить, чтобы такое случалось раньше. Анжольрасу не кажется, что академ идет Грантеру на пользу.
*
- Вы не представляете, какую девушку я встретил, - заявляет Курфейрак, врываясь в Мюзен. - Она восхитительно красива, и у нее дивные голубые глаза - и, Комбефер, мне кажется, я влюблен. Я же могу завтра не идти на учебу?
Анжольрас не может сдержать улыбки: в этом весь Курфейрак. Вокруг раздаются смешки, а Комбефер качает головой. На его лице написано снисходительное умиление.
- У Мариуса нахватался? - усмехается Баорель. Жоли меняется в лице.
- Курфейрак, ты серьезно? - спрашивает он, встревоженно оглядывая друзей. Курфейрак с оскорбленным видом кивает. - Может такое быть, что Мариус заразен? Вдруг влюбленности заразны? Я знаю, что были исследования, которые отрицают это, но случай с Боссюэ и Мюзикеттой...
- Все дело во мне, - перебивает Легль, хмурясь в притворной обиде. - Только я настолько неудачлив, чтобы заразиться незаразным.
Жоли весело фыркает, но не оставляет сомнений:
- Но вдруг! Обстановка среди Друзей азбуки очень неблагоприятна. Вот мы, вот Мариус, который пропустил из-за влюбленности целый год, вот...
Оглушительно раздается звон; Анжольрас вздрагивает и оборачивается к углу, где сидит Грантер. Вино лужей растекается из упавшей со стола бутылки. Грантер усмехается, шепчет что-то подоспевшей Луизон, заставляя ее щеки вспыхнуть, встает из-за стола и подсаживается к ним.
Грантер ведет себя совершенно естественно, в точности как всегда, но Анжольрасу все равно мерещится фальшь. Ему кажется, что Жоли обернулся к нему раньше, чем раздался звук; впрочем, он может ошибаться.
Теперь Грантер сидит напротив него, взгляд - пристальный и насмешливый. Пока он почти трезв, но Луизон ставит перед ним новую бутылку, и Анжольрас знает: это ненадолго. Грантер делает долгий, долгий глоток - как всегда, прямо из бутылки, - и Анжольрас не может отвести взгляд от его горла, от его губ. Он чувствует себя как-то странно - должно быть, это тревога.
- Грантер, - зовет он, и тот вздрагивает.
- Да, Антиной? Не ждал, что ты уделишь мне внимание. Чем обязан?
Грантер усмехается - он, кажется, не способен быть серьезным. Но все же его слова кажутся упреком: Анжольрас не может вспомнить, когда они в последний раз перекидывались хоть парой слов. Когда он отвечает, его голос звучит строже, чем следует.
- Почему ты не прекратишь это? - говорит он, кивая на бутылку. - Даже столкнувшись с последствиями, ты не делаешь ничего, чтобы что-то изменить.
Грантер сморит на него долго и пристально.
- Такова моя природа. Что-то ведь должно определять мою сущность?
Его тон такой же, как всегда, его глаза такие же, как всегда, но Анжольрасу кажется, что он говорит о чем-то другом.
*
- Легкое сотрясение мозга, - объявляет доктор. Свет в кабинете слишком яркий, и голова Анжольраса кружится даже сильнее, чем по дороге в больницу. - Две недели постельного режима. Я пропишу лекарства и обезболивающее. Вас есть кому довезти до дома?
Анжольрас кивает - слишком резко по привычке - и морщится от боли.
- Мои друзья. Они замечательные, - зачем-то добавляет он.
Сейчас они сидят в коридоре, дожидаясь его: Жоли тревожится, Легль и Курфейрак отвлекают его подначками, Жеан, должно быть, грустен и задумчив, как и всегда после полных событиями дней. Комбефер и Фейи остались на митинге, чтобы найти Баореля, затерявшегося в толпе; зато здесь Грантер. Поразительно уже то, что он явился на митинг; на собраниях он ясно дал понять, что и на этот раз ни во что не ставит их цели. Анжольрас не знает, почему он здесь. За компанию? Едва ли ему может быть интересно ждать в больнице. У Анжольраса очень, очень болит голова; ему трудно сосредоточиться, ему не хочется размышлять над поступками Грантера. Он позволяет себе представить, что на самом деле Грантер не безразличен - если не к их делу, то хотя бы к ним самим; может, он привязан к ним. Может, он привязан к Анжольрасу. Это приятная мысль; Анжольрас всего лишь человек, и его греет осознание того, что он дорог своим друзьям.
Наверно, на его лице - слишком выразительном, слишком правдивом - отражается что-то. По крайней мере, доктор смотрит на него с пристальным, профессиональным прищуром, а потом, протягивая рецепт, добавляет:
- Когда выздоровеете, советую обратиться к психологу. У вас может быть начальная стадия влюбленности.
Анжольрас машинально кивает. Он не придает значения этим словам - в самом деле, какая речь может идти о влюбленности, он думал о своих друзьях, - но все же записывается на прием: под влиянием Жоли и Комбефера сложно быть небрежным со здоровьем. Это всего лишь мера предосторожности, думает Анжольрас. С ним ничего не могло случиться.
Прочитав заключение психолога, Анжольрас чувствует себя настолько выбитым из колеи, что весь вечер не может сосредоточиться на эссе.
*
- Я не могу позволить себе болеть, - сообщает Анжольрас, меря шагами их с Комбефером гостиную. - У меня есть дела. У меня есть обязательства.
Комбефер вздыхает и поправляет очки. Анжольрас знает, что тот не согласен с его отношением: вечный сторонник всего прогрессивного, Комбефер уверен, что влюбленность давно стоило исключить из списка болезней.
Еще он верит в контакты с внеземным разумом, кротовые норы и полноценный искусственный интеллект.
- Может, это и к лучшему, - говорит Комбефер. - Влюбленность способна перерасти в любовь. Почему ты не хочешь дать шанс своим чувствам?
- У Мариуса не переросла. Они вместе с Козеттой уже полтора года, а он так и не пришел в себя. Я не хочу тратить столько времени впустую. К тому же, я даже не знаю, в кого я... влюблен. Не родина же это в самом деле. Как такое возможно? Как я могу не знать, что чувствую?
- Такое бывает при начальной стадии. Обычно это свидетельствует о низком эмоциональном интеллекте. Ну, или том, что пациент слишком много работает.
Из уст любого другого человека это прозвучало бы оскорбительно. Комбефер улыбается с умилением, и со снисхождением, и...
- Ты знаешь, кто это, - говорит Анжольрас, пораженный догадкой. - Ты знаешь и не говоришь.
Комбефер кивает.
- Информация может ускорить развитие влюбленности, - сообщает он своим врачебным тоном. - Тебе решать, хочешь ли ты этого.
Несколько долгих секунд Анжольрас смотрит на его слишком серьезное лицо, а потом встает с дивана и уходит в свою комнату. Он чувствует себя преданным.
*
Анжольрас начинает понимать Жоли: теперь ему во всем мерещатся признаки болезни. Его передергивает от ужаса, когда он замечает, что слишком долго смотрит на улыбку Курфейрака. Он пытается разобраться, почему его раздражает, когда Легль и Жоли целуются на собраниях: потому что они отвлекаются от дела - или из-за ревности? Он вспоминает о незнакомом, непонятном ощущении в груди, с которым слушал последние стихи Жеана; о беспокойстве за Баореля на последнем митинге. Он думает о глубоком восхищении, которое вызывает у него Фейи. О том, как дорог ему Комбефер. Пожалуйста, пусть это будет не Комбефер, он слишком хороший друг, чтобы терять его так бездарно.
Анжольрас поглощен своими мыслями, он с трудом следит за нитью разговора. В другой день это не вызвало бы удивления: он часто отмалчивается, погруженный в раздумья, когда его друзья, разбившись на группки, болтают обо всем на свете, начиная со своих похождений и заканчивая философией. Но сегодня нужно обсудить результаты митинга и наметить курс дальнейших действий, и Анжольрас не раз ловит на себе удивленные взгляды. Впервые в жизни Анжольрас ощущает подобие паники; он чувствует себя беспомощным перед непонятной силой, забирающей его у друзей и у дела. И это лишь начальная стадия. Что же будет дальше?
- Неужели сегодня даже революционных разговоров недостаточно, чтобы Аполлон снизошел до нас, смертных? - Грантер снова пьян; Грантер снова выкрикивает что-то несвязное из своего угла, обращаясь ко всем и ни к кому в частности. Анжольрас не знает, что злит его больше: насмешки Грантера или его состояние. - Мы можем расходиться, друзья: кто мы без божественного покровительства?
Анжольрас не знает, почему эти слова так задевают его; нельзя сказать, что он не слышал подобного раньше. Но почему-то именно сегодня, именно сейчас он отвечает Грантеру.
- Я не знаю, кто без него ты, - мои друзья в состоянии заниматься делом и без меня.
Он произносит это достаточно громко, чтобы все разговоры смолкли. Несколько мгновений Грантер неотрывно смотрит на него, и его взгляд кажется поразительно трезвым. Потом он залпом допивает вино и подзывает Луизон.
До самого конца собрания мысли Анжольраса не возвращаются к болезни - подавленный виной, он может думать только о Грантере, в мрачном молчании потягивающем абсент.
*
Когда приходит время расходиться, Анжольрас говорит Комбеферу идти домой без него. Грантер, как всегда, остается в числе последних; Анжольрас мешкается, делая вид, что печатает что-то на ноутбуке, и догоняет его на улице.
- Грантер? - кладет он руку ему на плечо. Грантер вздрагивает - от неожиданности? - Я должен извиниться. Я не хотел, чтобы мои слова прозвучали так редко. Я... Я не имел этого в виду.
- Не думал, что услышу, как ты извиняешься. И перед кем - передо мной! - отзывается Грантер. Что в его словах - насмешка или презрение к самому себе? - Ты в порядке, Апполо?
Нет, конечно, нет, - как Анжольрас может быть в порядке, когда ему мерещится искренняя тревога, скрытая за небрежным тоном. Или не мерещится? Второй раз за день он чувствует себя потерянным и бессильным.
Анжольрас не знает, почему все-таки отвечает на вопрос.
- Я могу быть болен, - произносит он резко и холодно. - Это не оправдание, конечно, - поспешно добавляет он. - Ты ведь и сам...
Теперь ошибки быть не может: Грантер встревожен. Он разглядывает Анжольраса, словно выискивая следы неизвестной болезни. На его языке вертятся вопросы. Похоже, едва попрощавшись с Анжольрасом, он позвонит Комбеферу. Но Грантер не должен знать; от одной мысли о том, что он узнает, Анжольрас готов сгореть со стыда. Что будет, если он спросит? Что будет, если...
- Мне никуда не деться от этого, Адонис. - Грантер все же не решается спросить, и Анжольрас испытывает ни с чем не сравнимое облегчение. - Может, ты помнишь - я уже говорил тебе об этом.
- Люди бросают пить. Почему ты не хочешь попытаться?
Грантер останавливается. Он смотрит на него долго и странно; Анжольрас разглядывает его ни на что не похожее лицо. Когда-то оно казалось ему отталкивающим; когда-то все в Грантере казалось отталкивающим - и Анжольрас не знает, что изменилось, не знает, с каких пор ему хочется смотреть на Грантера - с каких пор ему хочется извиняться перед ним.
- Потому что... - начинает Грантер - и опускает глаза. - Послушай, Анжольрас, я не хотел вводить тебя в заблуждение. Ты сам решил, что дело в алкоголе, - я просто не стал поправлять.
- Если не в нем - то в чем?
Должно быть, Анжольрас говорит это слишком требовательно, но ему мучительно необходимо знать, что не так с Грантером.
- О, не сомневайся, Антиной, - со мной не случилось ничего серьезного.
- И все же это помешало тебе учиться.
- Чтобы помешать мне учиться, достаточно интересной ссылки в Википедии.
- Грантер!
- Поверь мне: ты не хочешь этого знать.
- Я спрошу у Комбефера.
- Он умеет хранить секреты.
- У Жоли?
- Мне хочется верить в него.
- Грантер, будь серьезен хоть раз в жизни. Я беспокоюсь о тебе, и я...
Грантер замирает. Анжольрас сказал что-то лишнее? Он умолкает, растерявшись, и просто ждет ответа. Грантер достает сигарету, и зажигает ее, и затягивается, и только потом отвечает.
- Знаешь, у нас с Мариусом много общего. - Его тон кажется серьезным, но почему он уклоняется от прямого ответа, почему не может поднять взгляд на Анжольраса? - Не только то, что ты не разделяем твои взгляды.
Сначала Анжольрас не понимает, что он имеет в виду. А потом все становится на свои места.
- О, - выдыхает он, потрясенный. Грантер был прав: он в самом деле не хотел этого знать. Анжольрас не знает, что чувствует, и тем более не знает почему, - но что-то определенно не так. - Кто она?
- Это не она, - качает головой Грантер.
- Он?
- Не совсем.
- Я не... - начинает было Анжольрас, и только через несколько секунд одергивает себя: - Я очень извиняюсь, конечно, я должен был учесть, что этот человек может оказаться гендерквиром. Грантер, ты же знаешь, я вовсе не хотел показаться некорректным...
Грантер смеется, но его смех кажется горьким.
- Ты не должен извиняться, Апполо: дело вовсе не в этом, - говорит он. Он умолкает на секунду, будто собираясь с силами, и продолжает: - Дело в том, что это ты.
Анжольрас умеет быстро действовать в любой ситуации; и все-таки сейчас в его голове слишком много мыслей, и он не может понять, какую из них озвучить, как верно отразить происходящее с ним, - как дать Грантеру понять, что эти слова важны для него, но неожиданны, что его чувства сейчас - странная смесь тепла и страха.
Поэтому он молчит, когда Грантер улыбается еще раз, когда смотрит на него с откровенной тоской - и уходит.
*
- Комбефер, - зовет Анжольрас, едва переступив порог. - Ты все-таки уверен, что это не заразно? Ты уверен, что внешняя информация не может повлиять на... ход болезни?
- Такие исследования проводились; их результаты не вполне ясны. - Комбефер выходит в коридор, не выпуская из рук планшет и продолжая печатать что-то. Анжольрасу на мгновение становится стыдно отвлекать его: он смутно помнит, что у него сегодня дедлайн. - Я полагаю, она может лишь подтолкнуть к обострению или вывести из скрытой формы. Это и случилось, верно? Ты нашел того человека?
Комбефер поднимает взгляд, и Анжольрас кивает, смущенный.
- Ты... Ты сможешь справиться с нашими проектами сам? - У Комбефера круги под глазами, и Анжольрасу очень, очень не хочется просить об этом. - Если со мной что-нибудь случиться. Если я буду не способен...
- Не драматизируй, - фыркает Комбефер. - Никакие отношения не смогут надолго оторвать тебя от дела.
Анжольрас не так уж уверен в этом: перед ним всегда стоит пример Мариуса. Кажется, Комбефер догадывается об этом, а потому со вздохом добавляет:
- Но в крайнем случае - да. Я справлюсь. Мы все справимся. А сейчас - иди и найди его.
В конце концов, Комбефер ни разу еще не давал плохих советов.
*
- Так рано - и уже покидаешь меня? Счастье мимолетно.
- Мне нужно на учебу, - отзывается Анжольрас, поднимая рубашку с пола. Она холодная, и ему вовсе не хочется ее надевать. Он смотрит на Грантера: на его растрепанные волосы, на красные после вчерашних поцелуев губы, на расслабленную позу и закрытые глаза. Больше всего ему хочется вернуться под одеяло, прижаться к сонному, горячему Грантеру. Ему хочется снова заснуть, чтобы проснуться вместе с ним - обменяться приветствиями, позволить накормить себя завтраком и, может быть, повторить то прекрасное, что случилось между ними минувшей ночью. Ему хочется дать себе привыкнуть к тому, что случилось, - к тем чувствам, которым он дал название только вчера.
Он знает, что поступает неправильно, - и все же не может противиться искушению.
- Или... Или я могу взять больничный.
URL записиВот так из открытки получился вот этот текст, и он как бы новогодне-поздравительный, хотя на самом деле нет.
Пейринг: Анжольрас/Грантер
Жанр: флаффная АУшная лавстори
Боль: нещадный ООС, некоторые штампы и наверняка фактологические ошибки. небечено к тому же.
Суть: АУ, в котором влюбленность признана заболеванием
читать дальше
- Грантер последовал твоему совету, - говорит Жоли, глядя на Комбефера. Тот встревоженно хмурится.
- Все-таки академ?
Жоли кивает.
- Может, это и к лучшему, - встревает Курфейрак. - Зато он теперь не завалит экзамены, если перед ними случится... обострение.
Он заглядывает в лица Жоли и Комбеферу, но первый, кажется, все еще расстроен, а второй обдумывает тяжелую, неприятную мысль.
- Какая стадия? - нарушает Комбефер молчание.
- Он не сказал, - пожимает Жоли плечами. - Говорит, все плохо.
На лице Курфейрака сквозь напускную беззаботность проступает сострадание. Почему-то Анжольрас неразумно, несправедливо, неподавляемо раздражен этим.
- То, что случилось, - целиком и полностью его вина, - заявляет он. - Нет смысла обсуждать это; не сейчас, когда мы должны сосредоточиться на митинге.
Даже самому Анжольраса эти слова кажутся чересчур резкими. Он бросает короткий взгляд на Грантера, рассказывающего что-то Леглю, - как всегда, с бутылкой в руке. Анжольрас пытается вспомнить, когда в последний раз видел его трезвым. Он не может назвать Грантера другом, но когда ему ярко, красочно представляется, что тот делает со своей жизнью, - внутри холодеет.
Анжольрас хорошо знает это чувство. Оно возникает каждый раз, когда ему по-настоящему становится ясно, что чувствуют те, за чьи права он борется. Может, на этот раз оно немного сильнее, может, оно отразилось на его лице - но это не повод разглядывать его так тщательно, как делает это Жоли.
- А знаешь, Анжольрас, тебе тоже стоило бы проследить за здоровьем, - многозначительно говорит тот, когда молчание затягивается. Анжольрас пожимает плечами. Он доверяет суждениям своих друзей, но Жоли уже находил у него с десяток смертельных заболеваний, ни одно из которых не отразилось на его самочувствии. Почему в этот раз должно быть иначе?
*
После этого разговора Анжольрас начинает приглядываться к нему. Может, они и не друзья, но Грантер близок с Жоли и Боссюэ; может, он не принес ни капли пользы за все эти два года, но ни разу и не пропустил собрание. К тому же, Комбефер встревожен; это значит, что и тревога Анжольраса оправдана, верно?
Грантер по-прежнему приходит на каждое собрание; он по-прежнему равнодушен к тому, что действительно важно, и пускается в длинные, путанные монологи, и посмеивается над собутыльниками - и много, много пьет. Пару раз его приходится доводить до дома - к счастью, Грантер живет совсем рядом, и Баорель не пропускает ничего важного. Анжольрас не может вспомнить, чтобы такое случалось раньше. Анжольрасу не кажется, что академ идет Грантеру на пользу.
*
- Вы не представляете, какую девушку я встретил, - заявляет Курфейрак, врываясь в Мюзен. - Она восхитительно красива, и у нее дивные голубые глаза - и, Комбефер, мне кажется, я влюблен. Я же могу завтра не идти на учебу?
Анжольрас не может сдержать улыбки: в этом весь Курфейрак. Вокруг раздаются смешки, а Комбефер качает головой. На его лице написано снисходительное умиление.
- У Мариуса нахватался? - усмехается Баорель. Жоли меняется в лице.
- Курфейрак, ты серьезно? - спрашивает он, встревоженно оглядывая друзей. Курфейрак с оскорбленным видом кивает. - Может такое быть, что Мариус заразен? Вдруг влюбленности заразны? Я знаю, что были исследования, которые отрицают это, но случай с Боссюэ и Мюзикеттой...
- Все дело во мне, - перебивает Легль, хмурясь в притворной обиде. - Только я настолько неудачлив, чтобы заразиться незаразным.
Жоли весело фыркает, но не оставляет сомнений:
- Но вдруг! Обстановка среди Друзей азбуки очень неблагоприятна. Вот мы, вот Мариус, который пропустил из-за влюбленности целый год, вот...
Оглушительно раздается звон; Анжольрас вздрагивает и оборачивается к углу, где сидит Грантер. Вино лужей растекается из упавшей со стола бутылки. Грантер усмехается, шепчет что-то подоспевшей Луизон, заставляя ее щеки вспыхнуть, встает из-за стола и подсаживается к ним.
Грантер ведет себя совершенно естественно, в точности как всегда, но Анжольрасу все равно мерещится фальшь. Ему кажется, что Жоли обернулся к нему раньше, чем раздался звук; впрочем, он может ошибаться.
Теперь Грантер сидит напротив него, взгляд - пристальный и насмешливый. Пока он почти трезв, но Луизон ставит перед ним новую бутылку, и Анжольрас знает: это ненадолго. Грантер делает долгий, долгий глоток - как всегда, прямо из бутылки, - и Анжольрас не может отвести взгляд от его горла, от его губ. Он чувствует себя как-то странно - должно быть, это тревога.
- Грантер, - зовет он, и тот вздрагивает.
- Да, Антиной? Не ждал, что ты уделишь мне внимание. Чем обязан?
Грантер усмехается - он, кажется, не способен быть серьезным. Но все же его слова кажутся упреком: Анжольрас не может вспомнить, когда они в последний раз перекидывались хоть парой слов. Когда он отвечает, его голос звучит строже, чем следует.
- Почему ты не прекратишь это? - говорит он, кивая на бутылку. - Даже столкнувшись с последствиями, ты не делаешь ничего, чтобы что-то изменить.
Грантер сморит на него долго и пристально.
- Такова моя природа. Что-то ведь должно определять мою сущность?
Его тон такой же, как всегда, его глаза такие же, как всегда, но Анжольрасу кажется, что он говорит о чем-то другом.
*
- Легкое сотрясение мозга, - объявляет доктор. Свет в кабинете слишком яркий, и голова Анжольраса кружится даже сильнее, чем по дороге в больницу. - Две недели постельного режима. Я пропишу лекарства и обезболивающее. Вас есть кому довезти до дома?
Анжольрас кивает - слишком резко по привычке - и морщится от боли.
- Мои друзья. Они замечательные, - зачем-то добавляет он.
Сейчас они сидят в коридоре, дожидаясь его: Жоли тревожится, Легль и Курфейрак отвлекают его подначками, Жеан, должно быть, грустен и задумчив, как и всегда после полных событиями дней. Комбефер и Фейи остались на митинге, чтобы найти Баореля, затерявшегося в толпе; зато здесь Грантер. Поразительно уже то, что он явился на митинг; на собраниях он ясно дал понять, что и на этот раз ни во что не ставит их цели. Анжольрас не знает, почему он здесь. За компанию? Едва ли ему может быть интересно ждать в больнице. У Анжольраса очень, очень болит голова; ему трудно сосредоточиться, ему не хочется размышлять над поступками Грантера. Он позволяет себе представить, что на самом деле Грантер не безразличен - если не к их делу, то хотя бы к ним самим; может, он привязан к ним. Может, он привязан к Анжольрасу. Это приятная мысль; Анжольрас всего лишь человек, и его греет осознание того, что он дорог своим друзьям.
Наверно, на его лице - слишком выразительном, слишком правдивом - отражается что-то. По крайней мере, доктор смотрит на него с пристальным, профессиональным прищуром, а потом, протягивая рецепт, добавляет:
- Когда выздоровеете, советую обратиться к психологу. У вас может быть начальная стадия влюбленности.
Анжольрас машинально кивает. Он не придает значения этим словам - в самом деле, какая речь может идти о влюбленности, он думал о своих друзьях, - но все же записывается на прием: под влиянием Жоли и Комбефера сложно быть небрежным со здоровьем. Это всего лишь мера предосторожности, думает Анжольрас. С ним ничего не могло случиться.
Прочитав заключение психолога, Анжольрас чувствует себя настолько выбитым из колеи, что весь вечер не может сосредоточиться на эссе.
*
- Я не могу позволить себе болеть, - сообщает Анжольрас, меря шагами их с Комбефером гостиную. - У меня есть дела. У меня есть обязательства.
Комбефер вздыхает и поправляет очки. Анжольрас знает, что тот не согласен с его отношением: вечный сторонник всего прогрессивного, Комбефер уверен, что влюбленность давно стоило исключить из списка болезней.
Еще он верит в контакты с внеземным разумом, кротовые норы и полноценный искусственный интеллект.
- Может, это и к лучшему, - говорит Комбефер. - Влюбленность способна перерасти в любовь. Почему ты не хочешь дать шанс своим чувствам?
- У Мариуса не переросла. Они вместе с Козеттой уже полтора года, а он так и не пришел в себя. Я не хочу тратить столько времени впустую. К тому же, я даже не знаю, в кого я... влюблен. Не родина же это в самом деле. Как такое возможно? Как я могу не знать, что чувствую?
- Такое бывает при начальной стадии. Обычно это свидетельствует о низком эмоциональном интеллекте. Ну, или том, что пациент слишком много работает.
Из уст любого другого человека это прозвучало бы оскорбительно. Комбефер улыбается с умилением, и со снисхождением, и...
- Ты знаешь, кто это, - говорит Анжольрас, пораженный догадкой. - Ты знаешь и не говоришь.
Комбефер кивает.
- Информация может ускорить развитие влюбленности, - сообщает он своим врачебным тоном. - Тебе решать, хочешь ли ты этого.
Несколько долгих секунд Анжольрас смотрит на его слишком серьезное лицо, а потом встает с дивана и уходит в свою комнату. Он чувствует себя преданным.
*
Анжольрас начинает понимать Жоли: теперь ему во всем мерещатся признаки болезни. Его передергивает от ужаса, когда он замечает, что слишком долго смотрит на улыбку Курфейрака. Он пытается разобраться, почему его раздражает, когда Легль и Жоли целуются на собраниях: потому что они отвлекаются от дела - или из-за ревности? Он вспоминает о незнакомом, непонятном ощущении в груди, с которым слушал последние стихи Жеана; о беспокойстве за Баореля на последнем митинге. Он думает о глубоком восхищении, которое вызывает у него Фейи. О том, как дорог ему Комбефер. Пожалуйста, пусть это будет не Комбефер, он слишком хороший друг, чтобы терять его так бездарно.
Анжольрас поглощен своими мыслями, он с трудом следит за нитью разговора. В другой день это не вызвало бы удивления: он часто отмалчивается, погруженный в раздумья, когда его друзья, разбившись на группки, болтают обо всем на свете, начиная со своих похождений и заканчивая философией. Но сегодня нужно обсудить результаты митинга и наметить курс дальнейших действий, и Анжольрас не раз ловит на себе удивленные взгляды. Впервые в жизни Анжольрас ощущает подобие паники; он чувствует себя беспомощным перед непонятной силой, забирающей его у друзей и у дела. И это лишь начальная стадия. Что же будет дальше?
- Неужели сегодня даже революционных разговоров недостаточно, чтобы Аполлон снизошел до нас, смертных? - Грантер снова пьян; Грантер снова выкрикивает что-то несвязное из своего угла, обращаясь ко всем и ни к кому в частности. Анжольрас не знает, что злит его больше: насмешки Грантера или его состояние. - Мы можем расходиться, друзья: кто мы без божественного покровительства?
Анжольрас не знает, почему эти слова так задевают его; нельзя сказать, что он не слышал подобного раньше. Но почему-то именно сегодня, именно сейчас он отвечает Грантеру.
- Я не знаю, кто без него ты, - мои друзья в состоянии заниматься делом и без меня.
Он произносит это достаточно громко, чтобы все разговоры смолкли. Несколько мгновений Грантер неотрывно смотрит на него, и его взгляд кажется поразительно трезвым. Потом он залпом допивает вино и подзывает Луизон.
До самого конца собрания мысли Анжольраса не возвращаются к болезни - подавленный виной, он может думать только о Грантере, в мрачном молчании потягивающем абсент.
*
Когда приходит время расходиться, Анжольрас говорит Комбеферу идти домой без него. Грантер, как всегда, остается в числе последних; Анжольрас мешкается, делая вид, что печатает что-то на ноутбуке, и догоняет его на улице.
- Грантер? - кладет он руку ему на плечо. Грантер вздрагивает - от неожиданности? - Я должен извиниться. Я не хотел, чтобы мои слова прозвучали так редко. Я... Я не имел этого в виду.
- Не думал, что услышу, как ты извиняешься. И перед кем - передо мной! - отзывается Грантер. Что в его словах - насмешка или презрение к самому себе? - Ты в порядке, Апполо?
Нет, конечно, нет, - как Анжольрас может быть в порядке, когда ему мерещится искренняя тревога, скрытая за небрежным тоном. Или не мерещится? Второй раз за день он чувствует себя потерянным и бессильным.
Анжольрас не знает, почему все-таки отвечает на вопрос.
- Я могу быть болен, - произносит он резко и холодно. - Это не оправдание, конечно, - поспешно добавляет он. - Ты ведь и сам...
Теперь ошибки быть не может: Грантер встревожен. Он разглядывает Анжольраса, словно выискивая следы неизвестной болезни. На его языке вертятся вопросы. Похоже, едва попрощавшись с Анжольрасом, он позвонит Комбеферу. Но Грантер не должен знать; от одной мысли о том, что он узнает, Анжольрас готов сгореть со стыда. Что будет, если он спросит? Что будет, если...
- Мне никуда не деться от этого, Адонис. - Грантер все же не решается спросить, и Анжольрас испытывает ни с чем не сравнимое облегчение. - Может, ты помнишь - я уже говорил тебе об этом.
- Люди бросают пить. Почему ты не хочешь попытаться?
Грантер останавливается. Он смотрит на него долго и странно; Анжольрас разглядывает его ни на что не похожее лицо. Когда-то оно казалось ему отталкивающим; когда-то все в Грантере казалось отталкивающим - и Анжольрас не знает, что изменилось, не знает, с каких пор ему хочется смотреть на Грантера - с каких пор ему хочется извиняться перед ним.
- Потому что... - начинает Грантер - и опускает глаза. - Послушай, Анжольрас, я не хотел вводить тебя в заблуждение. Ты сам решил, что дело в алкоголе, - я просто не стал поправлять.
- Если не в нем - то в чем?
Должно быть, Анжольрас говорит это слишком требовательно, но ему мучительно необходимо знать, что не так с Грантером.
- О, не сомневайся, Антиной, - со мной не случилось ничего серьезного.
- И все же это помешало тебе учиться.
- Чтобы помешать мне учиться, достаточно интересной ссылки в Википедии.
- Грантер!
- Поверь мне: ты не хочешь этого знать.
- Я спрошу у Комбефера.
- Он умеет хранить секреты.
- У Жоли?
- Мне хочется верить в него.
- Грантер, будь серьезен хоть раз в жизни. Я беспокоюсь о тебе, и я...
Грантер замирает. Анжольрас сказал что-то лишнее? Он умолкает, растерявшись, и просто ждет ответа. Грантер достает сигарету, и зажигает ее, и затягивается, и только потом отвечает.
- Знаешь, у нас с Мариусом много общего. - Его тон кажется серьезным, но почему он уклоняется от прямого ответа, почему не может поднять взгляд на Анжольраса? - Не только то, что ты не разделяем твои взгляды.
Сначала Анжольрас не понимает, что он имеет в виду. А потом все становится на свои места.
- О, - выдыхает он, потрясенный. Грантер был прав: он в самом деле не хотел этого знать. Анжольрас не знает, что чувствует, и тем более не знает почему, - но что-то определенно не так. - Кто она?
- Это не она, - качает головой Грантер.
- Он?
- Не совсем.
- Я не... - начинает было Анжольрас, и только через несколько секунд одергивает себя: - Я очень извиняюсь, конечно, я должен был учесть, что этот человек может оказаться гендерквиром. Грантер, ты же знаешь, я вовсе не хотел показаться некорректным...
Грантер смеется, но его смех кажется горьким.
- Ты не должен извиняться, Апполо: дело вовсе не в этом, - говорит он. Он умолкает на секунду, будто собираясь с силами, и продолжает: - Дело в том, что это ты.
Анжольрас умеет быстро действовать в любой ситуации; и все-таки сейчас в его голове слишком много мыслей, и он не может понять, какую из них озвучить, как верно отразить происходящее с ним, - как дать Грантеру понять, что эти слова важны для него, но неожиданны, что его чувства сейчас - странная смесь тепла и страха.
Поэтому он молчит, когда Грантер улыбается еще раз, когда смотрит на него с откровенной тоской - и уходит.
*
- Комбефер, - зовет Анжольрас, едва переступив порог. - Ты все-таки уверен, что это не заразно? Ты уверен, что внешняя информация не может повлиять на... ход болезни?
- Такие исследования проводились; их результаты не вполне ясны. - Комбефер выходит в коридор, не выпуская из рук планшет и продолжая печатать что-то. Анжольрасу на мгновение становится стыдно отвлекать его: он смутно помнит, что у него сегодня дедлайн. - Я полагаю, она может лишь подтолкнуть к обострению или вывести из скрытой формы. Это и случилось, верно? Ты нашел того человека?
Комбефер поднимает взгляд, и Анжольрас кивает, смущенный.
- Ты... Ты сможешь справиться с нашими проектами сам? - У Комбефера круги под глазами, и Анжольрасу очень, очень не хочется просить об этом. - Если со мной что-нибудь случиться. Если я буду не способен...
- Не драматизируй, - фыркает Комбефер. - Никакие отношения не смогут надолго оторвать тебя от дела.
Анжольрас не так уж уверен в этом: перед ним всегда стоит пример Мариуса. Кажется, Комбефер догадывается об этом, а потому со вздохом добавляет:
- Но в крайнем случае - да. Я справлюсь. Мы все справимся. А сейчас - иди и найди его.
В конце концов, Комбефер ни разу еще не давал плохих советов.
*
- Так рано - и уже покидаешь меня? Счастье мимолетно.
- Мне нужно на учебу, - отзывается Анжольрас, поднимая рубашку с пола. Она холодная, и ему вовсе не хочется ее надевать. Он смотрит на Грантера: на его растрепанные волосы, на красные после вчерашних поцелуев губы, на расслабленную позу и закрытые глаза. Больше всего ему хочется вернуться под одеяло, прижаться к сонному, горячему Грантеру. Ему хочется снова заснуть, чтобы проснуться вместе с ним - обменяться приветствиями, позволить накормить себя завтраком и, может быть, повторить то прекрасное, что случилось между ними минувшей ночью. Ему хочется дать себе привыкнуть к тому, что случилось, - к тем чувствам, которым он дал название только вчера.
Он знает, что поступает неправильно, - и все же не может противиться искушению.
- Или... Или я могу взять больничный.